Аргентинская и Южноамериканская епархия является самой большой по площади в Русской Православной Церкви. Ровно год назад ее возглавил митрополит Аргентинский и Южноамериканский Игнатий, ранее служивший на Дальнем Востоке. В интервью ТАСС он рассказал об особенностях епархии, об общении с паствой и об отношениях с теми, кто десять лет назад отказался принять Акт о каноническом общении.
— Владыка, вы прибыли в Аргентину год назад, какие предварительные итоги можно подвести?
— Прежде всего мне нужно было познакомиться с епархией и с теми условиями, в которых мне предстояло трудиться. Епархия особенная — она самая большая по территории и одна из самых небольших по численности приходов, монастырей, общин.
Надо сказать, что монастырей здесь вообще нет и никогда не было. Я имею в виду монастырей Русской Православной Церкви. Прежде чем начать служение здесь, мне довелось служить на двух кафедрах, все они были дальневосточные ― Камчатская и Хабаровская. Вот теперь самая западная кафедра нашей Церкви.
Конечно, мне необходимо было лично познакомиться со всеми священнослужителями, побывать в каждом приходе, посмотреть, как развивается церковная жизнь, какие особенности у этой епархии.
Одна из главных состоит в том, что здесь Русская Православная Церковь находится на континенте, который является традиционно католическим. Другая особенность — очень широкое экуменическое движение.
Аргентинская и Южноамериканская епархия включает в себя девять стран. И в каждом государстве свои законы, своя религиозная атмосфера, обстановка. Если, скажем, на Камчатке и Хабаровске они различны, но однородны, то здесь что ни регион, что ни государство, то свои условия.
Например, Аргентина — это страна, которая формировалась иммигрантами. Они привезли сюда свою культуру, религию. И изначально Аргентина формировалась как толерантное государство. Здесь каждая конфессия имеет равные права. Даже не столько конфессия, сколько национальность. И каждой национальности уделяется равное внимание.
Или Чили — особое государство, со своим ярким лицом, которое, если не ошибаюсь, христианизировано было самым последним на континенте. А в Эквадоре — 70% индейского населения, и там очень ярко выражено влияние культуры коренных жителей. И так далее…
Мне нужно было со всем этим лично познакомиться, определиться в целях и средствах. Тем более что меньше чем за год до того, как я сюда приехал, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл впервые за всю историю российской Церкви на Южноамериканском континенте побывал здесь.
Он также стал первым за тысячу лет Патриархом Русской Православной Церкви, который встретился с Папой Римским. Понятно, что эта встреча имела мощнейший потенциал, и мне было необходимо изучить его и подумать, как его развивать.
Я сумел объехать почти все наши приходы, за исключением тех, которые существуют в Перу и Панаме, и везде совершал богослужения, везде встречался с нашими прихожанами, а также с представителями культуры, католической веры.
— Вы отметили, что в каждом государстве свои законы и обстановка. С этим связаны какие-нибудь трудности в работе?
— Нет, никаких… Есть трудности для священнослужителей и для меня как архиерея — разобраться в этих условиях и выстроить в них свою работу. Понятно, что если страна иммигрантов, то условия одни, а если в ней доминирует коренное население, то другие.
Но трудностей нет. Трудности какого порядка? Чтобы к нам предвзято относились со стороны государства? Или, скажем, со стороны жителей? Такого нет. Везде относятся ровно, везде доброжелательно. Везде можно трудиться.
— В этом году исполняется десять лет с момента подписания Акта о каноническом общении. Каковы сейчас отношения Русской Православной Церкви с Русской Православной Церковью Заграницей, в том числе здесь, в Южной Америке?
— Надо сказать, что многие, в том числе и я, не ожидали, что объединение Церквей произойдет так быстро. Судя по тому, какая ситуация была до объединения, надежд, по крайней мере у многих архиереев, почти не было.
Никто даже не думал, что такое объединение может произойти, потому что было слишком много противоречий, слишком много было непонимания, неприязни со стороны Русской Православной Церкви Заграницей к Московской Патриархии.
Вы знаете все эти аргументы: то, что вы, мол, — коммунистическая Церковь, то, что не признаете царя святым, то, что вы приняли Сергиевскую декларацию, где пообещали быть лояльными государству, где заявили, что «боль государства — это наша боль, и радость — это наша радость», что вы состоите на службе у государства и так далее…
Был период, естественно, 70-летний, когда эти обвинения имели под собой почву. Но мы не служили государству, а искали возможность выжить, сохранить Церковь. И если бы этого не произошло, то начало перестройки показало бы, что Россия в православно-духовном отношении — выжженная пустыня. Мы сохранили свою Церковь. Да, иногда ценой серьезных уступок.
И когда зарубежные архиереи начали ездить к нам и увидели, что тот образ Русской Православной Церкви, который они имели, и который сейчас есть — это разные вещи, у них появилось желание поближе познакомиться.
И затем последовал в 2007 году знаменитый визит Владимира Владимировича Путина к первому иерарху Русской Зарубежной Церкви. Тогда от Путина как главы государства поступило предложение к объединению. Последовал визит главы РПЦЗ, состоялась встреча, а затем подписание соглашения.
Сейчас две Церкви находятся под одним омофором Патриарха Московского и всея Руси, но фактически РПЦЗ абсолютно независима. У них есть свой Синод, они собираются и решают все свои вопросы сами, они сами рукополагают своих архиереев, у них своя собственность.
Может быть, я выражу не совсем каноничным языком свою мысль, но она поможет лучше понять, какие на самом деле взаимоотношения между Русской Православной Церковью Заграницей и Русской Православной Церковью: они полностью независимы, и общее решение, которое является обязательным для всех Церквей, принимается в процессе консультаций, в процессе диалога, дискуссий. Вот, скажем, в Русской Православной Церкви Патриарх издает указ — все обязаны его выполнять. Здесь общее решение достигается по итогам обсуждения.
— А как складываются отношения непосредственно с Каракасской и Южно-Американской епархией РПЦЗ? Ее кафедральный собор также расположен в аргентинской столице.
— Абсолютно нормально. Мы вместе служим. Владыка приглашает меня на свои праздники, а мы его к себе приглашаем. Кроме этого, мы встречаемся лично, чтобы обсудить какие-то общие проблемы.
Очень часто участвуем с ним в разных мероприятиях. Нас приглашают, что очень важно для нас, скажем, на различные государственные мероприятия как представителей одной Церкви.
То есть в нас здесь видят именно одну Церковь. И не только государственные учреждения, но и представители других конфессий. Скажем, Антиохийская Православная Церковь, Сербская Православная Церковь и так далее.
— Есть ли какие-то контакты с теми, кто отказался принять Акт о каноническом общении? У них ведь также есть приходы в Буэнос-Айресе.
— Я бы сказал, что наша Русская Православная Церковь всегда открыта к любым контактам, к любым абсолютно, и неоднократно Святейший Патриарх об этом говорил, это говорилось на Архиерейских Соборах.
Со стороны неприсоединившейся части мы встречаем пока недоброжелательное отношение, нежелание каких-либо контактов. Точнее, не со стороны всей неприсоединившейся части, а со стороны нескольких епископов, потому что на уровне священнослужителей ситуация совершенно другая.
Мы знакомы с настоятелем храма на проспекте Брасиль (Свято-Троицкая церковь. — прим. ТАСС). Мы с ним встречались, он здесь был, мы с ним беседовали.
У нас нормальные человеческие отношения. И я думаю, что это должно быть залогом для того, чтобы в будущем, я надеюсь, в недалеком, произошло полное воссоединение. Нужно оставить, нужно изжить это недоброжелательство, это недоверие, неприязнь. А для этого я бы советовал иерархам неприсоединившейся церкви почаще бывать в России.
Эта неприязнь продиктована ложным представлением о том, что происходит в РФ, каково положение Церкви. Это неправильное, ложное, извращенное представление.
Поэтому надо побывать в России, и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в глубинке. На Дальний Восток съездить, посмотреть, как там Церковь живет, как в Сибири, как на Севере, как в Средней Азии, как она живет в Закавказье.
И тогда они увидят, что никакой коммунистической Церкви не существует. Да, мы сотрудничаем с государством [в России], так же как и в Аргентине, так же как и в Бразилии.
Но от этого мы не становимся бразильской или аргентинской Церковью, мы остаемся Русской Православной Церковью. Нужно почаще ездить, почаще встречаться с нашими иерархами, разговаривать, смотреть. «Приди и виждь» — говорил Христос.
— Что-то изменилось в отношениях Католической и Православной Церкви после встречи Патриарха Кирилла и Папы Римского Франциска, особенно здесь, в Аргентине, — на родине понтифика?
— Будучи однородной структурно, Католическая Церковь вовсе не является таковой во мнениях. В лоне Католической Церкви существует много течений, направлений.
Однако несмотря на то, что существуют разные точки зрения на определенные вопросы, подавляющее большинство иерархов Католической Церкви все-таки очень благожелательно относятся к этой встрече. Это одно из немногих больших, очень больших событий, на которое почти у всех одинаковый взгляд. Я уже не говорю о рядовых верующих католиках.
Все кардиналы, епископы, с которыми я встречался, имеют очень благожелательное мнение об этой встрече. Теперь, на мой взгляд, необходимо здесь, в Южной Америке, собраться иерархам нашей и Католической Церкви и обсудить, какие согласованные действия можно предпринять, сделать шаги, чтобы развить потенциал, заложенный этой встречей.
— Ваша епархия самая обширная по площади в Русской Православной Церкви. Как часто получается проводить встречи или совещания с другими приходами?
— Как ни удивительно это прозвучит, очень часто. Несмотря на то, что расстояния огромные, каждую неделю мы встречаемся. Это необходимо. Тем более в такой обстановке, когда в каких-то странах бывает по одному священнослужителю, а в крупных странах приходы разделяют огромные расстояния.
Но мы встречаемся каждую неделю. Каким образом? Мы проводим скайп-конференции, подводим итоги недели, принимаем какие-то решения, строим планы.
Очень важно, чтобы у нас была возможность просто пообщаться, поделиться какими-нибудь пасторскими трудностями, услышать, увидеть друг друга. Узнать, что вершится в других приходах.
Я сейчас подтолкнул священнослужителей к тому, чтобы у каждого прихода был свой сайт и чтобы они присылали свои новости на наш сайт. Сейчас на нем очень часто появляются новости с мест, в том числе на местных языках.
Я вот недавно открыл свою страничку в Facebook. Там у меня уже появилось 300 друзей за пять дней. Не знаю, что мне делать, потому что приходится целыми ночами с ними беседовать, потому что у них есть вопросы, которые они хотели бы обсудить.
А тут появляется возможность лично побеседовать с архиереем. Вот мы с ними договариваемся, и после 11 часов ночи начинается беседа по Facebook, по видео- и аудиосвязи. Вчера я лег в 4 часа ночи, а сегодня утром встал на Литургию.
Так что общаемся постоянно, и я стараюсь бывать в каждом приходе минимум один раз в год. В некоторых приходах я бываю чаще. Например, в аргентинской провинции Мисьонес в прошлом году я был четыре раза, в Бразилии — три раза. В Чили дважды.
— Сколько приходов сейчас в епархии? Кто в основном ведет службы?
— Приходов, общин — 30, священнослужителей, диаконов — 20. Они преимущественно русские, белорусы, украинцы. Но у нас есть достаточно много священнослужителей других национальностей.
Есть сербы. В Обера (город на северо-востоке Аргентины. — прим. ТАСС) служит отец Варфоломей Овьедо, он аргентинец. Есть также колумбиец, чилиец, бразильцы. И сейчас есть у нас несколько местных жителей, которые хотели бы принять священный сан.
— Какого рода деятельность, кроме богослужебной, осуществляет епархия?
— Здесь существует много русских клубов, ассоциации соотечественников. Первым делом я познакомился с их активистами, мы побеседовали. После этого они начали приглашать меня, за этот год я побывал почти во всех действующих здесь русских организациях. Мы принимаем участие в мероприятиях внутри клубов или ассоциаций соотечественников, реализуем совместные инициативы.
Разработан план на этот год по проведению культурных мероприятий. Он включает в себя беседы о русской духовной культуре, то есть о монастырях, храмах, но не с религиозной точки зрения, а с культурологической. Я также буду выступать на семинарах об основах православной веры.
Меня приглашают читать лекции в университетах о духовных основах русской литературы. Я уже получил приглашение прочитать несколько лекций в университете Рио-де-Жанейро в этом году.
К нам сюда в июле приезжает прекрасный специалист по иконографии, старший научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Любовь Яковлевна Ушакова. Она проведет здесь несколько встреч, а затем отправится в Бразилию и в Чили.
Мы планируем привести и других специалистов по духовной культуре. Планируем оформить передвижные фотовыставки монастырей, икон русских с соответствующими гидами. Собираемся пригласить церковный хор и провезти его по Южной Америке. В общем, планов много. Громадье, как говорится…
Беседовала Елена Кондратьева
Просмотры (69)
